В.
Нерусский.
«Разворачивание
улиточных витков»
Яблоко.
В
своем грехе круглеет на столе,
Зубов
вхожденья ожидая.
Желанен
рот. О том мечтая,
Проводит
круглость дней навеселе.
Когда-то
вторили закаты,
Когда-то
вторила луна,
Стихи
дерев кругом крылатых
Мешали
промежуткам сна.
Стыдливый
трактор, проезжая,
Уже
тогда сказал ему:
«Желаньям,
телу твоему,
Лишь
кислота нужна нагая,
Когда
в желудке ты растаешь».
Володе Атояну.
Выделен
текст в строке,
Мозга
выделены корешки.
Стекают
из дум вершки.
Низы
дум в одном прыжке.
Не
нужно упасть,
Чтобы
катила масть.
К
матери – в пасть.
В
мокрую пасть.
Страсть
матерей –поглощенье
Клетки
клеткой навек.
Пауком
мухи переваренье,
Разъедающий,
промежный грех.
Человек
– середина,
Между
ног – середина.
Все
остальное – седины
И
обезьян витрины.
Привязан.
Завязан.
Полуэдип,
завитый на узел.
Свальный грех.
Когда
мы были молоды,
То
думали, что тело – пластилин.
Нам
говорили, что пластилин – это разум,
Определивший
себя в руки кому попало.
И
счастлив тот, кто попал в руки
Желающего
света гуманиста,
Не
ручистого, не трудящегося
Над
извержением глупостей из себя.
Мы
брали тело.
Смотрели,
что оно может.
Мы
понимали, что недостаток массы
Можно
разрешить количеством массы.
Теплое
вино
Помогало
разогреву пластилина.
И
вот он, перетекая из одной полумассы в другую,
Приводил
к пониманью процессов.
Мы
понимали,
Что
пластилин неустойчив.
Что
его нужно поддерживать.
Что
его нужно разрушать.
Нас
было много.
Клуб
пластилина принимал
К
себе любителей греха.
Чтоб
понять всю силу разгибаний
Мы
нагревали пластилин.
Мы
разливали пластилин.
Сжигали
пластилин в огне,
Затем,
остатки собирая,
Мы
собирались вкруг.
Нам
интересен был сгоревший пластилин,
Освободившийся
от мук
И
превращенный в порошок ненужный.
Любовь
к науке двигала толпой,
Но
ныне – годы уж не те.
Лишь
иногда мы вспоминаем
Года
минувших изучений.
Мы
пишем мемуары о судьбе,
О
несгибаемости воли перед богом
И
вспоминаем свальный грех-
То
были первые шаги экспериментов.
Красные часы.
Ты
пила Красного Коня.
В
него врастая, говорила о желаньях феминисток.
Конь
– как наркотик.
Он
требует себя.
Он
накаляет нити струн
И
вырабатывает график.
Часы
коня становятся все чаще
День
ото дня.
Осло.
Я
не оставляю судьбу просто так.
Потеть
в одиночестве чисел ей тесно.
Хмелеть,
ощущая, что человек-
Червь,
научившийся думать.
Обладание.
В
черный дождь.
Выхожу.
В
черный дождь.
Человеческим
мясом дышу.
Человеческий
жир
Заполняет
потность квартир.
Желая
другого.
Желая
добраться до мозга,
Сняв
черепную коробку.
Сняв
ее, рудимент суеты,
Трогать,
смеяться и обладать.
Таков
человек.
Для
того он придумал деньги.
Руки
писателя-онаниста.
Сеть.
Глаз
наизнанку.
Рот
атакован хуйней.
Руки.
Вечное,
Вечное
лето.
До
старости – лето!
Лето
Червя,
В
отраженьи себя вдруг нашедшего космос,
Того,
что желает,
Сей
космос жиров другим показать.
В Монтевидео.
Повстречал
я жертву соков.
Стол.
Стаканы.
Сок
разлит.
Главное
– не свет иных молчаний,
Главное
– есть стул.
Не
кровать,
Не
подоконник, подбородок тишины.
Стул
– самец.
Стул
есть постамент для танцев света,
Танцев
тьмы в ночи седой,
Танцев
губ, что сняли напряженье.
Кате Тунайт.
В
иных мирах все будет по-другому,
И
лун седых настанет хоровод,
И
ты увидишь звезд иных полет.
Жизнь
есть мученье на дороге к дому.
Сумей скорей уйти, чтоб не вернуться,
Чтобы
Сансаре дать как следует проснуться.
Наташе Манзани.
Когда
безгрешная душа, упав, еще ползет,
Скрипи
зубами, разгрызая твердь земную,
И
ты услышишь – в глубине Отец поет.
Он
бесов призывает на войну большую.
Мать-Улитка.
В
дебри полуночной пыли.
Улитка,
возьми мою душу, любя
Слизью
своей падшие крылья.
Слей
в кислоту все, в соли и грязи,
Сделай
из разума черные мази!
Заволоко.
Рос,
даунея.
Взрослел,
даунея.
Дал
жизнь другим, даунея.
Страницы.
Перхоть
страниц твоих.
Перхоть
горла псевдопоэта.
Перхоть
седин и рук,
Продолжающих
заменять прочие царства любви.
Страницы
и сеть.
Сонмы
подобий.
Сонмы
надгробий для разума.
Сонмы
стилеубийц.
* * *
Силуэты
стонов.
Созиданье
в коже мокнет.
Гложет
разум дух зловонный.
Покорись.
Освободись.
Шерсть
прими во тьме иную,
Зло
прими – судьбу большую.
Человек
– есть миг, и в нем –
Лишь
заметки для грядущих.
Покорись,
долой идущих,
Пусть
горит душа огнем.
Дьявол
– творчества отец.
Входит
разум под венец.
Комар.
Кричит
вселенная. Кричит эфир.
Сияет
солнечный сапфир.
Великий
ветр, крупицы, яды,
Вселенских
духов мириады.
Миров
граница: микромир,
В
нем – каждый атом – командир.
С
обратной – запахи существ,
Прекрасных,
радостных веществ.
Полет.
Миры вдогонку лягут.
Источник
сладости – поэт.
Он
пишет ветреный сонет,
Небесной
мыслею обтянут.
Укол
– и выпит стиха грамм,
И
вновь вселенной слышен гам.
Высокое Зло.
В
рыжем хвосте-
Бес
или бог.
Частица
беса,
Создателя
городов на Луне.
Города
на Марсе
Разрушены
так давно,
Что
вспомнить о них – не судьба,
Большая
несудьба.
Бог
– проводник дьявола,
Светлого,
рыжего дьявола.
Высоты
его усов,
Высоты
его глаз,
Высоты
пустот в голове,
Ощущений
и прений шерсти
С
углами, предметами быта,
Все
это – лишь граммы эфира.
Всего
остального
Не
прочитать,
Не
просчитать,
Вдогонку
несясь за желаньем,
За
всяким земным наслажденьем.
Два космоса.
Сети
тишины – мозг и пыль.
Шкаф.
Кровать.
Но
посмотри – звезд ковыль-
Там
все, что не дано тебе знать.
Вино
– человек.
Человек
– тень Его.
Существует
ли бег
За
предел всего.
Кожу
сорви,
Вынь
мозговой мяч-
Свежесть
лови.
Сей
миг – врач.
Прыгни
в окно.
Ведь
все равно умрешь.
Ведь
там – звезд сукно,
Ядерных
газов дрожь!
Пред
дверью богов,
Пред
взрывами света,
Жизнь
– случайный лов
Душ
в клетку, где нет рассвета.
Вон!
К звездам беги скорей!
Прячься
от вора – Сансары.
Впереди
– рожденья морей
И
новых миров пожары.
Но
– в мрак. Уходит назад,
Прячется
в темные норы,
Теряя
небесные взоры
Космос
прячет свой зад.
Это
не значит,
Что
шар озадачен,
Шар
мозга – тенью сует.
Страх
– это свет.
Бог
– за душою сигналы.
Манит
в каналы,
В
сердца каналы,
И
все ему мало.
Молча
пройдясь вдоль сует,
Крикни
себе – бога нет.
Бог
– это разум,
Душ
протоплазма,
Возьми
ее слабой рукой.
Общение с детьми
Улитки.
Свет
ожиданий.
Отрицание
тех, кто не ждут.
Человек
– лишь частица исканий,
Нервов
жгут, мыслей жгут.
Обладать.
И –
без обладаний-
Тьма
страданий,
Свет
страданий.
Потому
обладание – царь человека.
Есть
другого – его естество.
Наслажденье.
А коли – родство-
То
съеданье случайного бег
Мыслей
– зерен, что просто – слова.
И
от них не светлей голова.
Динамо - Машина.
Короткие
гудки души.
Молчанье
– часть всего молчанья.
Но
генерирует часы стенанья
Та
часть, что случаем грешит.
Один
лишь шаг, и теряешь ощущенье,
Что
ты на теле жизни – нем растенье.
Ночь разума.
Ночь
разума – обычный план судьбы,
Когда
лишь шаг от солнца до сумы.
Дьявол и Вино.
Я
смотрю своим золотом в пластики века.
Умрет
это век.
Умрет
и еще.
Кости
дьявол в карманы скрадет.
Будет
играть им в рулетку с собою,
С
тенями своими,
Пасмурность
Вечного Августа вылив в бокал.
Вечность.
Роли
и маски меняя,
Коллекции
судеб храня,
Дьявол
ночи рождает,
Прочь
созиданье гоня.
Листья.
Слетают
души.
Листопад.
Хранятся
на складах столетий.
Ад.
Ад
молчалив. В нем нет огней.
Лишь
лодочник, ночующий в забвеньи.
В
твоей ночи живет от бледной тенью
Средь
прочих послежизненных теней.
* * *
Мгла сочиняльщиков. Один лишь стих – и обсуждение случайности и быта.
Всего
лишь миг – и все навек забыто.
Индикатор.
Не
подняться из электрической трели Его.
Ночь
всего – Созиданье Его.
Слово
блеском ломает и ест сует блики.
Жизнь
– случайные книги.
Отраженные
книги.
Индикатор
– то тьмы ощущенье,
Когда
вечность играет в рожденье.
Музыка Ночи.
Лишь
шорох тумана. В секунде растает лицо из забвенья.
Ты
прошлое «я» ощутил на мгновенье.
И –
тает. И падает, мигом играя, случайность теряя.
Себя
не продав, ты живешь, лишь играя.
Слова
ли? Иль музыка, в ветрах сложившая букву обмана,
Ты
борешься с тьмой, но играешь в нее в тишине океана.
И,
звезды забыв, утоляешь лишь страсть, ничего, кроме плена
В
кармане сует, что всем звездам – замена.
Обращение к
модему.
Счастье
– в тишине.
В
молчаньи мхов души чужой.
Когда
сказал ты ей – закрой,
Все
то, что накопила ты на дне.
Лампа Звезд.
Бессилие
умов понять природу –
Лишь
только часть случайности и дней.
Не
лучше ли сказать «налей»,
Чем
угождать другим и слушать злую моду.
Пустейшие люди.
Как
короткие гудки в телефоне -
Наборы
человекоагоний.
Глупый
кричит на сегодняшний свет.
Секунда
– и памяти нет.
* * *
Монастыри,
блужданья вен в случайностях событий.
Сегодня
был, а завтра – все забыто.
Играет
кровь, играет суета,
Но
временные страсти – это ли игра?
Как
страшен холод стен, так беден холод страсти.
Так
нищ, познавшимй крик у радости во власти.
Господь.
Когда ты идешь в магазин,
Когда угнетенность – в кармане
рубли,
Господь – это сон остановок,
Это скрежет битых машин,
Ругань водителей.
Желание договориться о том,
Чтоб мусора в дела не
вмешались.
Потоки воды,
След накипи радиатора в ней,
Забытый динамиков тик,
Накаченный сигналами
магнитофона.
И – раздраженье.
Секунды его,
Что прочь пролетели.
Свет магазина.
Лица дающих, желтых от вечера
судеб,
Продавщиц, способных на все.
Руки их, знавшие ненависть
денег,
Которые ныне ничем не отмыть.
Губы их, знавшие пики грехов.
Товары.
Блестящие звезды конфет,
Смерть в переулках колбас,
Затянутых в ночь
холодильника.
Красноватое сало,
Желавшее, павшее молча
В рядомстоящесть пакетов
молочных.
Водку берешь.
Водка – тоже Господь.
Вечер – небес эскалатор,
Фар прародитель,
Зеленых спидометров
мимоидущих машин,
Вмещает ее,
Вмещает его,
Все – в Его лике,
В запахах плесени звезд,
Которую трогать Отдельным.
Мимо – и – прочь.
Пустоты несутся на лифте:
Пустоты мозгов,
Пустоты усталости моря,
Пустоты случайны стихов,
Мальчиков громких, еще не
уставших.
Господь оживает во сне.
Он ожидает момента,
Когда ты не сможешь вернуться
наружу –
В мир инцидентов,
В мир глупости синей,
Основанной страхом и болью.
Король Крыс.
Увидев в дреме короля обедов,
Забудь о прочем и беги в
стихи.
Не забывай, что за порогом
света
Есть первозданные грехи.
*
* *
Сверхестесственные зубы
Ожидают пыль рассвета.
Пыль мозгов твоих и губы,
Что всосали сон и лето.
Кокаинятся тела.
Кокаинешься и ты.
Кокаинется глумливый
Одинарный, глупый вечер.
Земля.
Мать ожидает заката.
Мать ожидает заката детей.
Когда загорится все злато
Потребления и страстей.
Мать ожидает вестей
О скором триумфе костей,
О новых, чистых годах,
О крысах в пустых городах.
Жар.
Заноза-игла.
Паразиты, попавшие в сердце.
Выпьют тебя дотла,
Оставив открытой дверцу.
Птицы глаза расклюют,
Улитки ум пожалеют,
Тем, что из мыслей попьют
И в извилинах муз попотеют.
Зря открываешь глаза.
Зачем они, мутные фары?
Дьявол – в кармане слеза
Градов, где ночи пожары.
Шерсть его тебе воспоет.
Шерсть его – зов одиноким.
Тогда на рассвете уйдет
Голос в подвал глубокий.
Лучше сразу.
Лучше – теперь.
Лучше успеть умереть от
заразы,
Пока приоткрыта дверь.
Черное солнце хохочет-
Жаркие ночи.
Жаркие очи
Закрыты.
Шерсть.
Районы сугубых чудес.
Мозг – это лес.
Случайных слов переборы-
Метафор заборы.
Случайно в твой мир попадает
Голос далеких ночей.
Ветром в извилинах тает
И прорастает образ очей.
Сперва он податлив,
Потом – более строг.
И так – развраты
Ведут в его острог.
Ты внешне спокоен,
Повелитель людей,
Но шерсть Его стонет
В душе твоей.
Шаг, еще шаг, и до края-
Тени и света лучи.
Дух, пропитаясь, растает,
И шерсть в ночи закричит.
*
* *
За секунду до тишины,
Себя оставляя, героев рождай.
Герои – космоса сны,
Господа урожай.
* * *
Как гаснет экран.
Так гаснет человек.
Один щелчок.
Один поворот тумблера.
*
* *
Разговоры контроллеров
безразмерны.
Разговоры ночей в человеке
примерны.
Крики поэтов в сети есть
пример
Отсутствия секса и прочих
дел.
Сутулый.
Мальчик слюнявый, мальчик
тупой.
Юноша, согнутый телеэфиром.
Утро, вечер, сортиры.
Травы беспримерный герой.
Лампа очей синеглаза.
Голос извилин желаеньем
живет.
Голос желает вкусных алмазов,
Алмазов реальных и девичий
пот.
Запах растет.
Тупости зоб.
Трава прет.
Сужается лоб.
Сутулый мечтает жить, не
работать,
Чисто ништяк.
Чисто впадлу ему заботы,
Чисто штяк.
Мальчик слюнявость хотений не
бросит-
Влазить на голову – сущность
людей.
Только дорогу случайности
сносят,
Да толпы блядей.
Nightwish.
В мечтаньях далеких, в землях
седых,
Кричишь ты, играешь, мелодией
чувствуя космос.
Страницы.
Страницы стихов различают
пустоты умов,
Ночи без снов,
Стихи без стихов.
Петух.
Отцветает человек.
Умирают шторы в зале жира.
Дьявол о драйверах.
1.
Отрываешь взор от слабостей
людей.
Говоришь с Ним об ином
просторе,
Где играет целый век
Драйвер в цифровом узоре.
Драйвера – на стенах пыль
Городов, во тьму ушедших.
Драйвер – отражение и быль
Слов, из Хаоса пришедших.
2.
Если грозы и огни
Повседневностей и стран,
Значит – прорваны они-
Тайны слов, где дьявол пьян.
Слово – город,
Слово – бог.
Слово – часть иных дорог.
Только в псевдоязыках
Лишь сомнения и страх,
Неродные драйвера,
И гнилые города.
3.
Медитаций путь лучистый
Может прямо указать,
Где сомнений ключ таится
И другая мира знать.
Мир- копирка, искаженье.
Медитация – решенье.
4.
Горячий воздух первых
драйверов
Замешан на обмане
псевдоотражений
Всех душ, что любят унижений
И прочих грязей темный кров.
Систематический оптимизм.
Не выражая суть изъяна,
Стремится к богу обезьяна.
Но обезьяний идол глух
Для примитивов и наук.
Чужая, вычитанная мысль.
Гиперпоэты навек молчаливы.
Гиперчудовища гладят себя.
Просто поэты подчас слишком
вшивы,
Лживы, средь рифмы лишь соки
ценя.
Автоматическое письмо.
Проза смеется над розой.
Роза смеется над Зорро.
Чешуя.
Беспредметность.
Нечеловеческая честь.
Ад рассветает от края до
края.
Ад разрастается – божья
весть.
Кости плодятся, жар нагнетая.
Чувство его чешуи – лишь во
сне.
В пасмурном сне.
Кожа.
Покроюся кожей Его.
Разум свой потеряю.
Сердце смердит – что с того-
Я навсегда взлетаю.
Быстрее времени.
Смеюсь, наблюдая поэмы о
пиве.
Лучше поэмы писать о дерьме.
Впрочем, без рифмы – лишь
ветер игривей,
Тот, что несется из Ада ко
мне.
Я - всех быстрей, потому не понять,
Как может слово без линий
летать,
Как может рифма, вживаясь с
душою,
Против идти и болеть лишь
игрою.
Время – лишь знак. Без него
песен нет.
За головой – только хаос
безлюдный.
В век одинокий – напишет ответ
Голосу Хаоса в сон
беспробудный.
Время обгонит лишь тот, кто
один
Может миры создавать средь
витрин.
Наличие псевдочеловека.
Хвосты обезьяны.
Певица. Рак.
Тело пьяно
От себя. Тело – знак.
Псевдочеловек - вид животного, биологический процессор
которого снабжен мощным программным механизмом самонаслаждения. Достигая этого,
человек способен: трогать другого, любить другого, убивать другого.
Свитчер.
За человеком.
За миром окна.
Нет века.
Ни бодрствования, ни сна.
Свитчер плетет узлы.
Свитчер – в статике луч.
В Хаоса весной весны
Его каталог могуч.