Имбо Даун
Всю ночь
моего отца била дрожь. Матери у меня
нет. Мой отец всю ночь просил живой рыбы. Холодной рыбы на его горячий лоб. Я не
спал, отвернувшись, смотрел на обои, как
Раскольников, хотя никакой
старушки я не убивал.
Я тогда еще не
знал, что у моего папы
белая горячка. И утром, когда
открылись магазины, пошел и купил
двух аквариумных рыбок-телескопов,
с такими
выпученными глазами. Мне их дали
в маленьком целлофановом пакетике
с водой.
Когда я шел
домой, меня схватила за рубаху
Маша из параллельного класса и стала быстро говорить; я ничего не понял. И хотя
я знал, что это неправда, все равно спросил:
- Опять, Машка,
ты на городской свалке рылась?-Настроение у меня просто такое было.
- Ты, Жора, дурак, что ли! - уже вразумительно сказала Маша, поправила прическу и
закурила. Она курила «Парламент».
Вот откуда она деньги берет на всякое такое - это еще вопрос.
- Ты мне нужен,
Жора, позарез. Пошли со мной Кое-что покажу, - сказала Маша
уже серьезно.
Мне сделалось любопытно. Я даже забыл про
дрожащего, дохнущего папу. На Маше был замечательный кожаный пиджак
фиолетового цвета, и я сказал:
- Дашь пиджак
поносить - пойду.
- Все же ты, Жора - даун. Пиджак-то
женский, – ответила Маша и мы пошли.
Мы шли мимо деревянного дома, где раньше
был Клушинский магазин, а теперь неизвестно что. Потом
по улице Гоголя, где все старые одно- и двухэтажные дома, в которых, по всей видимости, проживают наркоманы, зеки-убийцы и
дешевые проститутки. И оказались за Домом
культуры, а теперь
психотерапевтическим платным центром. Маша указала на канализационный люк длинным пальцем с длинным ярко-фиолетовым, в тон пиджака, ногтем. И сказала:
- Хочешь пиджак
поносить - открывай.
Я
помялся, заметил, что Маша невъебательски умная и не без усилий открыл люк
– А теперь лезь туда.
Ничего не
оставалось, я взял пакетик с телескопами в зубы, предварительно
сделав на нем узелок, чтобы
вода не плескалась, и полез.
На самом дне я
обнаружил круглый стол.
Пришли четыре мужчины с
рыбьими головами, в черных костюмах. Один их них, видимо, самый главный, со щучьей головой, сказал:
«Садитесь». Появились стулья, им всем
побольше, а мне такой средний. Рыбьими
глазами мужчины смотрели на
меня и только поправляли
галстуки. В полумраке, во влажном
застоявшемся воздухе слышалось капанье воды и чьи-то постанывания.
– Слушайте, мне страшно, – сказал я.
Мужчины молчали.
– Ладно, ладно.
Вот у меня есть это, – я положил пакетик с телескопами на стол. Заключенная в нем
вода приняла форму
прозрачного холмика, а телескопы внутри сильнее выпучили глаза и забеспокоились. Господа,
казалось, заулыбались, пожали мне по очереди руку, потом подали прозрачный
пакетик взамен моего, с какой-то радужной
жидкостью. Низкорослый мужчина с
головой окуня помог мне подняться наверх.
Маша сидела на земле с бутылкой «Джин-тоника» и курила.
- Держи, - протянул
я ей пакетик с радужной жидкостью.- Что это?
Маша объяснила, что если капельку этого вещества нанести на член, то ни одна женщина не откажет, что оно бешеных денег
стоит. Потом отдала мне свой фиолетовый
пиджак, и мы расстались.
Я пришел домой, папы не было. Он выбрался на улицу и умер у подъезда. Соседи рассказали, как он сообщил перед смертью, что весь мир заключается в его мозгах. И потому, когда он умрет, то и весь мир умрет вместе с ним. Но это так - постскриптум.