Продрогшие слова

 

 

Покинут ум. Уснули свечи.

Перед камином спит де Сад,

Его французские предплечья

От жара пламени горят.

 

А я пойду в чертоги стужи

Замерзнуть, с пьяной головой,

И пусть де Сад о мне не тужит,

Сегодня в стуже я – герой.

 

Она сама себя открыла,

Слова мои по ней скользят,

Продрогнут и суровой силой

Ее все клады отворят.

 

Тогда вся стужа покорится

Моим словам, замершим в лед,

И лишь маркиз от  сна проспится,

Придет тогда его черед.

 

Продрогнут кости под луною,

Рука не выдержит пера,

Они возьмут его с  собою

В морозы раз и навсегда.

 

 

 

 

 

 

 

Боль

 

Твои слезы – дорога к рому,

Твоя совесть  под ромом молчит,

Ты не пьешь ничего другого,

Тебя к боли от рома манит.

 

От того ты невольно тревожна,

От того слезы с ромом слиты,

Боль приходит к тебе осторожно,

Перед ней все созданья равны.

 

Ночь умрет, опустеет бутылка,

Боль тебя лишь покинет к утру,

Если хмель поселился в затылке,

Значит я до тебя не приду.

 

 

 

 

 

 

Молчание

 

 

Храните гордое молчанье,

Ведь нужно что-либо хранить,

Пустые лишние признанья

Не стоят, чтобы их дарить.

 

Наш мир питаем тишиною,

Сильнее тот,  кто весь в игре,

Он вечно молод немотою,

Он вечно радостен в вине.

 

И пусть молчание – царица,

И целый мир – ее престол,

Свободный тот, чье сердце – птица,

Кто потеряв себя, нашел.

 

 

 

 

И пусть хранение не вечно,

В молчанье грани не видны,

Пусть будет жизнь бесконечна

Средь громких возгласов судьбы.

 

 

 

 

 

 

 

 

Думы

 

Я сижу здесь лет сто один,

Я зарю золотую встречаю,

Собеседник – мой винный кувшин,

Он меня, сфинкса, развлекает.

 

Под горою ночует вода,

Как проснется – поднимется ватой,

И лишь думы мои – навсегда,

Они вечного мира утраты.

 

Не закончатся сумерки тут,

Не заменится время украдкой,

Мне за это вином воздадут,

Чтобы не было вечное сладким.

 

 

 

 

 

Труха

 

 

Труха – не труха, а так,

Солнце светить не в силах,

В степи я разбил бивак,

Я путешественник силы.

 

 

 

Отрава меня не страшит,

Орла дар могуч и прекрасен,

Лишь здесь, в одинокой межи,

Я вижу как мир прекрасен.

 

Душа, словно солнце, горит,

Она солнцу сестра в печали,

Что так долго в себе таит

Мира тайного пасторали.

 

 

 

 

 

 

Грустные цветы

 

Оттосковали лилии в саду,

Ведь с ними говорила непогода,

Я к ним случайно в гости загляну,

Ведь я посланец вечного народа.

 

И дождь осенний больше не хирург,

Лечить не станет их благоуханья,

Лишь только осень, желтый демиург,

Из них создаст чудесные созданья.

 

 

 

 

 

Пришлое

 

Пройдет пришедшее, уйдет ушедшее,

И приходящее не наступает вновь,

Все здесь конечное, лишь камни – вечные,

И под камнями вечна наша кровь.

 

 

 

 

 

Таи пришедшее, таись идущего,

За годом век не поменял судьбы,

И вездесущая, душа грядущая,

Вновь посетит тебя из пустоты.

 

 

 

 

 

 

 

Объяснение

 

 

Как косинусы, чувства наши мутны,

Как синусов – не сможем их понять,

Мои слова подобны едкой ртути,

Растекшихся, их смыслом не собрать.

 

Улыбка сердца душу не тревожит,

Ты многолика даже в простоте,

Мои слова в тебе сомненья множат,

Они привычны к внутренней борьбе.

 

Я не хочу нарушить твои тайны,

Я оставляю – прошлое забудь,

Но моих чувств океан бескрайний

Опять волнует брошенную грудь.

 

 

 

 

 

Странные облака

 

 

Я вижу даль, я далью уловимый,

Я опускаюсь к облакам в карман,

Они несутся в небе досточтимом,

Ведь я их странноватый талисман.

 

 

 

О облака, посланницы Дианы,

Карман мне душен, я хочу дождя,

О облака, зачем в кармане раны,

Они погубят грешного меня.

 

Я слышу ветры, ветры неделимы,

И неделим их грозный разговор,

Одна весна – весна не уловима,

Она шафраном выткала дозор.

 

Шафран хранит луга к ее приходу

От ветров грозных и от облаков,

Которых легкая крылатая природа

Заставит быть не громче грозных слов.

 

 

 

 

 

 

Тревожное окончание

 

Ночью сильна тревога.

Ночью я  все люблю,

Ночью я ближе к богу

И потому – не сплю.

 

Знаю, сестра мне – вечность,

Знаю, я с ней – не сплю,

Ночь для меня – бесконечность,

Которую я люблю.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сны для книг

 

 

Мои сны со мною не  играют,

Мои сны – душе моей уют,

Я по ним ночами убегаю

От судьбы, как от тяжелых пут.

 

Мои сны, как книжные поверья,

Их свобода – гений простоты.

Мои сны – в неведомое двери

Из житейской каверзной тюрьмы.

 

Мне истоки сна – необъяснимы,

Их сокровищ сердцем не собрать,

Лишь мечты летят неумолимо

Вечность неминучую обънять.

 

И пусть мне все тайны не открыты,

Снам моим не будет и числа,

Знаю я – все вина не испиты

И бежит еще за мной судьба.

 

 

 

 

 

 

Скоробежность

 

Эта ночь выпивает все тайны,

Скоро выпьет она мою,

Я ее в бокале хрустальном

На столе вечернем храню.

 

 

 

 

 

 

 

 

Моей тайны неведомы стоны,

В ней иные звучанья слышны,

И тугие замки и препоны

Ей,  свободной, всегда не страшны.

 

Пей же ночь своим залпом могучим,

Пей скорее, ты скоро  поймешь

От чего в этом небе лишь тучи,

От чего в моем сердце лишь дрожь.

 

Станет ближе тебе и понятней

Золотая поэта душа,

И поняв, улетишь безвозвратно

И уже не умрешь никогда.

 

 

 

 

 

 

 

 

Тщета не та.

 

Целовал я странные уста,

Целовал от ночи до утра,

В них таилась теплая улыбка,

Золотом играла, словно рыбка.

 

Затворил я грусное окно,

Бросил целовать – не помогло,

Бьется по груди змеиный волос,

И охотлив ласковый твой голос.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мы упали мягкую кровать,

Нету сил тебя поцеловать,

Но целую – до изнеможенья,

До простого страстного тупенья.

 

И ничто не трогает дух мой,

Только ты ютишься под рукой,

И тщета давно уже не та,

С нею я простился навсегда.

 

Как проста и объяснима суть,

Утром  ты не скажешь: «По-забудь!»

Выйдет  снова хохотом улыбка,

Моей страсти золотая рыбка.

 

 

 

 

 

 

 

 

Поклонник огня

Меня в свои объятья пропусти,

Мне надоели будничные лица,

Поклонником огня меня зови,

На пиджаке моем пожарника петлицы.

 

Я знаю, ты любила не меня,

Со спичками любила ты играться,

И пироманством душу объяла, -

Пожарникам любила отдаваться.

 

Не разбираюсь в нормах ГТО,

Но спички от тебя я  убираю,

Обидишься, я знаю, - все равно,

Меня в свои объятья пропускаешь.

 

 

 

 

Муза моря

 

 

О муза моря, сказка без начала,

Ты обвязала материк водой,

Работа сделана,  но все казалось мало

И ты пустила тучи над землей.

 

Но все  не то, не  видно полной власти,

Ты убедила человека плыть

Наперекор любой бурлящей страсти,

Чтоб навсегда с тобой свободным быть.

 

И я такой же, надо мной ты  властна,

Несусь навстречу, слыша вечный зов,

И  все равно – что быть с тобой опасно,

Ведь все равно лишаться всех оков.

 

 

 

 

 

 

 

 

Шестое небо

 

 

Небо уходит. Оно – невозможно.

Небо уходит с грозой.

Небо живет всегда осторожно.

Небо хранит покой.

 

Мы – его дети. Мы – его тени.

Все за Шестым пойдем.

В яркие врата. В вечные сени.

Шестую лишь вечность найдем.

 

 

 

 

 

 

Звуки простятся. Лодка уплыла.

Нас охраняет покой.

Небо зачем-то нас  уводило

С этой последней грозой.

 

 

 

 

 

 

 

 

Чья-то лень

 

 

Деревья–корабли – в тумане,

Деревья – корабли полей,

А я лежу в горячей бане

И жар  не ломит мне костей.

 

А за окном гуляет свежесть,

А я  здесь до души вспотел,

Плывут деревья, как Ганеши,

Которых я любил не смел.

 

 

 

 

 

Иванова звезда

 

 

Иван гуляет под звездой,

Иван умолкнет под луной,

И лишь  туман, ему сосед,

Предложит темы для бесед.

 

 

 

 

 

 

 

И ни о чем  он ночь не просит,

Блестят огнем его  ножи,

Она пришла сегодня в восемь

Его тревоги сторожить.

 

Иван другой, Иван от бога,

Кольнул ножом в прекрасный лик,

И кровь впиталася в дорогу

И из груди – прощальный крик.

 

Дорога многое сокроет,

Иван уйдет, как эта ночь,

Она лишь вечность приоткроет

И, как звезда, исчезнет прочь.

 

 

 

 

 

 

Мечты у норы

 

 

Мой сон бежит по облакам,

Я чту ушедший разговор,

С ним тяжелее девять грамм,

С ним живописнее простор.

 

Навстречу сну летит грифон,

Ему понятен разговор,

Его душа, как громофон,

Она вторит лишь эху гор.

 

На  облаках их ждет судьба,

Ведь скоро выльется вода

На землю грешную мою

И я к себе их приглашу.

 

 

 

 

 

 

В мечте я вижу чей-то знак,

И сон – не сон, грифон – чудак,

По-долгу не зачем бежать,

Давай, Алиса, разливать.

 

Мне карты розданы судьбой,

В судьбе я снова молодой,

Ведь созерцанье – моя суть,

А все другое – ты забудь.

 

И жизни правила игры

Я наблюдаю у норы,

Невечна хитрая игра,

Лишь вечна темная нора.

 

И кто не верит, тот простит,

И сказку в гости пригласит,

Но разговор уже не тот,

И  сам я видно – Бармоглот.

 

Утихнет старая строка,

И окончанье – не свершится,

Судьбе с душою игрока

На веки вечные не слиться.

 

 

 

 

Часы любви

 

 

Расскажу я тебе о часах,

Не о тех, что опутали руки,

Не о времени полосах,

Что ютятся в минутах разлуки.

 

 

 

 

 

 

 

 

Есть на свете такие часы,

О которых ты даже не  вспомнишь,

Когда душу настоем любви

До краев ты устало наполнишь.

 

И напрасным покажется рок,

И нелепыми зло и разлука,

Кто хоть раз нажимал на курок

Не познает душевные муки.

 

Вечность воды легонько несет,

Сердцу тщетны ее приказанья,

Если разум холоден, как лед,

Для душт невозможны страданья.

 

Но в часах не колышется явь,

Здесь грядущее бродит украдкой.

Ты его себе четко представь,

Изучай его злые повадки.

 

И часы тебе станут малы,

И часы тебе будут не кстати,

Мы любовью своей прощены

Когда час наступает расплаты.

 

 

 

 

 

 

Город-призрак

 

Я видел город – след сансары,

Питался светом дальних звезд,

И плыло марево угаром,

И город маревом оброс.

 

 

 

 

 

 

 

Туманный свет печальных улиц

Въедался в камни черствых стен,

Дома под маревом уснули,

Ведь сон – преграда перемен.

 

Я видел, лунное затменье

Роняло в  город черный лик,

Река ловила отраженье,

Река, впадающая в Стикс.

 

И ничего не будет ясным,

Круговорот – игра теней,

Что было в городе прекрасным,

То  к утру стане лишь светлей.

 

Исчезнут страшные явленья,

Завянут звезды надо мной,

И поплывет за отраженьем

Весь город следом за  водой.

 

Что было следом – растворится,

Извечна лишь игра теней,

И город снова мне  приснится,

Чтоб сердцу стало чуть больней.

 

 

 

 

 

 

 

Лишние ожидания

 

Я слышу сердцем твой ответ

Когда иду ко сну,

Не говори, ведь слова – нет,

Слова  равны царю.

 

 

 

 

 

В моих глазах печаль уйми,

Я в ожиданье спал,

В моей душе себя найди,

Ведь я тебя искал.

 

Не говори. Наш разговор,

Глупей, чем наша страсть,

И я в тебя вхожу, как вор,

Покой хочу украсть.

 

Для вин не кончится нутро,

Похмелье – тяжкое добро,

А я же кончусь по-утру,

Конец заменит мне судьбу.

 

Есть в мире вечная любовь,

Ее придумали глупцы,

И мы с вином смешаем кровь,

Ведь мы в вине – творцы.

 

И сила вечная и страсть

Излечат пеплум душ,

But our life is just begann

And I am skoromush.

 

 

 

 

 

 

 

 

Колыбельная грозы

 

 

Любовь известна наперед,

Любовь нас всех найдет,

Она нас под руки возьмет

И молча уведет.

 

 

 

 

Ты закрываешь сном глаза,

Глаза твои чисты,

А за окном поет гроза,

Ее слова чудны.

 

Душой ко мне прильнула ты,

Тебе слова чужды,

Слепящий кубок красоты

Мы выпили – пьяны.

 

И все теперь уже не то,

И мы идем ко дну,

И одожденное окно

Нас поманит ко сну.

 

 

 

 

 

 

 

Размышления в десятом часу

 

 

Ты была бы мечтою Набокова,

Ты б ему воплотилась мечтой,

Твоих мыслей ноты высокие

Ложат в душу тревожный покой.

 

Вечность дарит нам жизни мгновения,

Что прошло – никогда не вернешь,

В тонком тереме стихотворения

Ты, как прежде, себя лишь найдешь.

 

Мы весь век себя грезами балуем,

Грезы – птицы,  но души – крыла,

Эх свобода твоя разудалая,

Среди птиц тебе место нашла.

 

 

 

 

 

И пусть стихнут победными ритмами

Звуки жизни, иное – напасть,

Смерть  тебя за пределы не выдворит,

Потому что ты – вечная страсть.

 

 

 

 

 

 

 

Послесловие

 

 

Зазеркальные сны не зовут,

Арлекином лишь нужно родиться,

Не беда – если скоро убьют,

Можно снова на свет появиться.

 

Пусть судьба – беспричинная ложь,

Тайный страх – для свободы оковы,

От судьбы ничего не возьмешь,

Только образы страха другого.

 

Кто терял – не  изменит душе,

Уходя, он с судьбой не роднится,

Кто хранил Арлекина в себе,

Тот, к Истоку свободным явится.

 

 

 

 июль 2000

 

На  главную