ДЕНЬ КАК ДЕНЬ

  

  Сознание возвращалось медленно. Федор знал за собой этот грех. То ли дело – Светка, жена. Разбуди ее, казалось бы, посреди самого сладкого сна, она тотчас же владеет ситуацией, словно бы и не спала вовсе. С Федором все не так. Сознание чуть брезжит в вязком мареве сновидения, готовом заманить его снова на неверные тропы, заполнить неясными образами, непонятной тревогой... Сколько раз эта его особенность играла с ним злые шутки.

  Вспомнилось, как однажды, несколько месяцев назад, разбуженный среди ночи резким звонком, он вскочил, прошлепал босиком к телефону, хрипло спросил в трубку:

   "Кто?". " Саша" - послышалось в ответ. " Саша? Какой Саша?" - тупо, ничего не соображая, переспросил Федор. Смущенно и чуть раздосадованно, голос ответил: " Ну, Саша... Лилин". Восприняв последнее слово, как фамилию говорящего, Федор хмуро буркнул: "Лилин? Не знаю такого". И, опустив трубку на рычаг, прошаркал назад, к теплой постели, уронил голову на подушку, но заснуть не смог, потревоженный звонким смехом жены. Светка хохотала до слез, судорожно всхлипывала от смеха и повторяла: " Ой, не могу! Ой, умора: "Лилин? Не знаю такого"... Федор недовольно потряс головой, освобождаясь от ошметков сна, и хотел было прикрикнуть на некстати развеселившуюся супругу, чтоб спать не мешала, но тут, наконец, смысл происходящего дошел до него, и он, рассмеявшись, хлопнул себя ладонью по лбу.

  Саша – муж Светкиной сестры Лили, с которым Федор дружил – водой не разольешь- вот уже без малого пятнадцать лет, звонил, очевидно, сообщить, что отвез Лилю, давно и сильно беременную, в роддом, и теперь с минуты на минуту ожидает пополнения семейства. Хотел порадовать этой волнительной вестью своих ближайших родственников и друзей в одном лице, если, конечно, можно так выразиться о двух, в сущности, лицах – Светкином, миловидном, и его, Федора, совершенно непримечательном.

  Отсмеявшись, Светка решительно стащила с мужа одеяло и потребовала немедленно отправляться вместе в роддом, чтобы морально поддерживать Лилю своим присутствием.

  Федор улыбнулся воспоминанию, но тут же согнал с лица улыбку: все, что угодно, приходит в голову в эти первые после пробуждения минуты, только не то, что нужно. А ведь что-то необходимо было осознать. Произошло что-то необычное, невероятное... СТРАШНОЕ... Федор почувствовал, как холодная волна дикого животного ужаса заливает его оживающее сознание... Нет, это был не сон! Это случилось!!! В самом деле случилось! То, чего люди привыкли бояться с младых волос. Во всяком случае, поколения людей, чья юность пришлась на период так называемой "холодной" войны. ЭТО СЛУЧИЛОСЬ!!!

  О, Господи! – простонал, просипел сквозь зубы Федор. Где я? Что со мной? Где Светка?! Дети?!! Где ВСЕ?!!! Он ошалело обвел глазами пространство вокруг себя... Все было, как всегда. Как обычно. Сквозь легкие шторы пробивался мягкий свет, на стене тикали часы, в кухне тихо бормотало радио. Светки рядом не было, но ее розовый халат, небрежно брошенный на спинку стула, свидетельствовал о том, что хозяйка вот-вот должна появиться из ванной комнаты, завернутая в мохнатое полотенце, пахнущая душистым мылом, улыбающаяся...

  У Федора заныло под ложечкой. "Господи! - взмолился он, стиснув зубы и крепко зажмурившись, - Пусть будет так! Пусть она появится сейчас из дверей. Пусть все будет, как раньше. Как до..." Обомлев, он заставил себя додумать это страшное слово: "Как до ВЗРЫВА!"

  И тут же, словно в ответ на его мольбы, дверь ванной комнаты, скрипнув, открылась, и... на пороге появилась Светка. В мохнатом полотенце, свежая, довольная. "Светка!!! - не помня себя от радости, завопил Федор, – Ты здесь?! Ты жива?! Мы живы?!!"

  "Тс-с-с-ссс, сумасшедший! – жена прижала палец к губам, –Чего так орешь? Всех соседей разбудишь!". Федор вскочил, подбежал к ней, обхватил, обнял, прижал к себе покрепче, и стоял так долго, молча, покачиваясь из стороны в сторону, не смея поверить в свое счастье.

  "Так это был...сон? - прошептал он тихо, – Все-таки это был сон?!". " Ну, конечно, сон, - засмеялась Светка, –А что тебе приснилось, дуралей?". " Мне?... Да так, пустяки...", -пробормотал Федор, чувствуя, как потихоньку отпускает боль под ложечкой, как легче становится дышать...

  В кухне на плите, закипая, свистел чайник, на столе стояла вазочка с маслом, белые булки и джем. На стуле Федора, по обыкновению, развалился кот, Матвей. Федор хотел было турнуть кота, но вспомнил свой страшный сон, и махнул рукой. Ничего, пусть себе лежит. Как-никак, заслуженный зверюга, можно сказать, член семьи.

  Кот понимающе подмигнул зеленым глазом, мурлыкнул: "Молодец, Федя. Ценю", - и широко, во всю пасть, зевнул.

  "Где дети?, - спросил Федор, придвигая к столу табуретку. – "Где ж им быть?- удивилась Света, - В школе, конечно. Ты на часы-то посмотри, папаша! Да подумай, как перед начальством оправдываться будешь." "Так ведь и ты, похоже, не торопишься", - засмеялся Федор. Он так был рад, что ночной кошмар оказался не более, чем ночным кошмаром, что ничуть не обеспокоился предстоящим серьезным разговором с Аркадием Михайловичем, совершенно не выносившим опозданий. "А у меня сегодня отгул!",- заявила Светка. "Везет же некоторым,- пошутил Федор, - то и дело отгулы за прогулы получают". Он дожевал бутерброд, чмокнул жену в щечку и, пребывая в отличнейшем расположении духа, сбежал вниз по лестнице.

  Во дворе его ждал старенький "Фиат". Перед тем, как сесть за руль, Федор бросил взгляд на балкон – не вышла ли Светка помахать ему на прощание. Жены на балконе не было, только в воздухе над перилами висел голубой чайник и важно кивал своим изогнутым носиком. Федор покачал головой, усмехнулся и сел в машину.

  "Фиат" никак не хотел заводиться. Мотор чихал, фыркал и урчал: "Ну, отстань! Дай еще поспать. Вот привязался!". – "Да пойми ты,- оправдывался Федор,- я же опаздываю!"

  Наконец, уломал машину, и, недовольно чихнув в последний раз, "Фиат" выкатился на дорогу. Деревья, приветливо помахивая ветвями, расступались в стороны, освобождая путь. Только небольшой, разлохмаченный куст сирени неожиданно бросился наперерез, но Федор быстрым поворотом руля избежал столкновения. "Уф-ф-ффф! – облегченно вздохнул "Фиат", - чуть было в дорожное происшествие не влипли!"

  Припарковав машину в гараже редакции, Федор поднялся в поскрипывающем лифте на пятый этаж. Летучка была в разгаре. Докладывал заведующий иллюстрационным отделом Котов – грузный, неповоротливый мужчина средних лет. Его кустистые брови были на удивление подвижны и словно жили самостоятельной жизнью на темном, угрюмом лице. Он всегда был чем-то недоволен, по пустякам злился, шипел – искры из глаз. Но сегодня все сошло гладко. Возможно, действовал пример главного: Аркадий Михайлович был настроен благодушно, и даже словом не упрекнул Федора за опоздание.

  После Котова заслушали Семенову из отдела писем и ребят-распространителей. Все выступали дельно, четко, без лишней болтовни.

  В приподнятом после летучки настроении, Федор спустился в свой кабинет и к обеду успел закончить статью о генмодифицированном зелюке, которую безуспешно терзал вот уже третью неделю. Перед тем, как идти в столовую, надумал позвонить жене. Запыхавшаяся Светка – не иначе, как занималась гимнастикой, - возбужденно закричала в трубку: "Слушай, муж, выручай! Никак не успеваю ребят из школы забрать. Будь другом, заскочи!"

  В другое время Федор непременно стал бы возражать, заспорил... Но сегодня... А почему бы и нет? – подумалось. Разве есть у меня в жизни кто-то роднее этих вот, троих: Светки да Анны с Алешкой? Подхватил портфель и быстрым шагом направился к лифту.

  Валентина, секретарша Котова, дверь в комнату которой стояла всегда открытой, крикнула вслед: "В столовую? Подожди меня!". Но Федор лишь промычал в ответ что-то неразборчивое, и, не останавливаясь, поспешил дальше. Раньше, до сна, Валентина, признаться, нравилась ему. Вернее, он Валентине. Она всегда кокетничала с ним, строила глазки, заигрывала. Федор даже подумывал, не сделать ли ему небольшой "скачок влево". Но сегодня сама мысль об этом показалась ему отвратительной. Нет, нельзя искушать Судьбу: они со Светкой любят друг друга, они – вместе, какого еще рожна?!...

  Завидя его "Фиат", Анна и Алешка отделились от галдящей толпы одноклассников и бросились навстречу, восторженно вопя: "Папа! Папка приехал!!!". У Федора потеплело на сердце. Ну, что может быть лучше таких вот моментов? Близнецы уже наперегонки протискивались в машину, когда в глубине школьного двора Федор различил фигуру учителя, призывно машущего ему рукой. Сняв ногу со стартовой педали,Федор открыл дверцу и приготовился было выйти ему навстречу, как Алешка недовольно буркнул: "А ну его, папа! Поехали!" Анна смешливо фыркнула, зажимая рот. "Что стряслось?- покосился Федор на детей, - Ну-ка, выкладывайте!"

  "Лешка двойку схватил по флуонике!" - не выдержала Анна. "Ябеда!" - ткнул ее локтем в бок брат. Маленькая ярко-синяя слезинка медленно поползла по его щеке, оставляя влажный след. "Ну-ну...", - примирительно буркнул Федор, выходя из машины и подавая руку учителю, который в это время уже подошел к нему вплотную. Вежливо прижимая остроконечные уши к черепу, покрытому редкими зеленоватыми перышками, тот ответил на рукопожатие и с места в карьер принялся излагать все свои претензии к Алешке: и ленив-то он, и на уроках невнимателен, и девочек обижает, и учителям грубит... При других обстоятельствах Федор непременно взъярился бы на сына, но сейчас лишь уклончиво пообещал "обратить внимание на поведение мальчика" и поскорее распрощался.

  Некоторое время ехали молча. Алексей, отвернувшись, медленно царапал окно ногтями, от чего на стекле оставались широкие белые полосы. Анна, испытывая угрызения совести, тихонько пощипывала пальцами небольшой мягкий рожок, росший у нее над левым ухом. Даже Федор слегка расстроился и с трудом удерживал непроизвольное дрожание хвоста. Только "Фиат" успокоительно ворчал: "Ничего, ничего... Все уладится, утрясется. Все будет хорошо."

  "И в самом деле, - тряхнул головой Федор, - не было бы большей беды!". "Что, Опята? – спросил повеселевшим голосом, - а не податься ли нам в зоопарк? Там, между делом, и пообедаем". "Мороженым!", - радостно завопил в ответ Алешка, вмиг забыв все свои неприятности. "Надо только маме сообщить",- заявила рассудительная Анна, и тотчас наморщила лоб и сосредоточилась, посылая телепатический сигнал Светке. Федор покосился на дочь, и с гордостью подумал: "Способная!". Ему вот, никак не удавалась телепатия, и он предпочитал пользоваться, по старинке, телефоном.

  "Мама не возражает,- через минуту сообщила Анна. Только напоминает, что ужинаем у тети Лили. И бабуля придет, и дедушка –Ванюшку поздравлять". Федор удовлетворенно кивнул: всегда приятно увидеть тещу с тестем. В его нелепом сне родители Светки, как, впрочем, и его, Федора, были давно и безнадежно мертвы, от них оставались лишь выцветшие карточки в семейном альбоме.

  Время в зоопарке прошло чудесно: дети вволю набегались, поболтали со слонами и носорогами, гладили гривастых львов и полосатых тигров в вольерах, кормили профитролями стаю волнистых попугайчиков, прервавших по этому поводу хоровое исполнение "Пражской симфонии" Моцарта.

  Передав довольных и слегка усталых близнят с рук на руки Светке, Федор поспешил в редакцию, надеясь, что, авось, как-нибудь обойдется без нагоняя. И, действительно, верная Валентина успела внушить Аркадию Михайловичу, что Федор срочно отбыл интервьюировать заезжую знаменитость в институт глюкологии. Остаток дня Федор, окончательно разленившись, провел в курилке, где его коллеги бурно сочувствовали репортеру Свириденко, у которого врачи обнаружили сужение жаберной щели.

  После работы Федор сел в машину и покатил в другой конец города, где Саша с Лилей купили небольшой дом с собственным садом, чтобы долгожданный наследник, которому как раз сегодня исполнялось пять месяцев, имел возможность подрастать в окружении цветов и трав, а не асфальта и бетона. Федор любил племянника, но втайне полагал, что дитя уж слишком балуют. Впрочем, этого следовало ожидать: очень долго Лиле не удавалось забеременеть. Хотели уже прибегнуть к клонированию, но вдруг все решилось наиболее естественным путем, и вот сегодня счастливые родители празднуют день рождения сынишки.

  Федор осторожно ощупал в кармане подарок: говорящую книгу Мартина Хайдеггера "Бытие и время" - Ванюшка интересовался философией. Должна понравиться, с удовлетворением подумал он.

  Дверь Федору отворила раскрасневшаяся Лиля, окутанная теплой волной ватрушечного запаха и одетая в очаровательное серебристо-серое платье, так славно гармонирующее с серебрянными чешуйками, покрывающими ее руки от локтей до запястий. Федор расцеловался со свояченицей и, улыбаясь, вошел в комнату, где за столом уже собрались все члены семьи, приветствуя его радостными возгласами и взмахами рук.

  Во главе стола восседал сам виновник торжества, слегка недовольный тем, что появление дяди прервало его глубоко продуманную речь об аллогенетических теориях суждения. Но, увидев подарок, ребенок смягчился. Поцеловав его в нежную макушку и пощекотав жесткие фиолетовые складочки под подбородком, Федор пристроился у стола рядом с тестем. Степан Петрович потеснился, обнял Федора за плечо и тотчас же принялся наполнять стопочку зятя перцовкой – любимым своим напитком. В проеме кухонной двери появилась нарядная Светка с салатницей в руках. Ее пурпурное платье имело по бокам небольшие разрезы, из которых кокетливо выглядывали изящные темные ласты. Послав жене воздушный поцелуй, Федор чокнулся с тестем и залпом выпил водку.Хороша!

  Закуска тоже была отменной: тающие во рту спаржа, артишоки и нежнейшее мясо омаров в белом соусе. Горячее блюдо, впрочем, оказалось недосоленным. Но Федор лишь чуть подмигнул солонке, и та с готовностью привела еду в соответствие со вкусом гостя. После этого солонка надолго зависла в воздухе, прислушиваясь к их разговору с тестем, пока Саша не захватил ее присоской левой руки и не водворил на место.

  Слегка захмелевший тесть бормотал прямо в ухо Федору: "Жаль, что твои родители не смогли прибыть: что-то там с переключателем скоростей в их машине – не берет сверхсветовую, и все тут..." – он огорченно покрутил головой, дернулся на стуле, усаживаясь поудобнее, и под столом тут же раздался визг и обиженный голос Снежка, Сашиного бультерьера: "Осторожней нельзя, что ли?". "Ну, прости, прости, друг!" - смутился Степан Петрович.

  "Слушай, Федор,- повернулся он к зятю, - а не выйти ли нам в сад, подышать? Я, знаешь ли, уже от пуза наелся, да и – жарко здесь." Федор согласно кивнул, и они, осторожно выбравшись из-за стола, вышли через стеклянную дверь веранды в большой яблоневый сад. Слизнув мимоходом звенящего над ухом комара узеньким раздвоенным язычком, тесть вынул портсигар. Некоторое время они стояли молча и с наслаждением курили, прислушиваясь к шорохам в траве, журчанью ручья, голосам птиц. Вскоре к ним присоединился и Саша. Яблони тихо роняли им на головы нежные, оранжевые лепестки своих цветов.